Я читаю. Я это я. Я это не кто-то другой. Я это не автор текста. Я это я. Я, читая, воспринимаю прочитанное от себя. Я выступаю собственным собеседником. Я не проводник чужих суждений. Я это я.
Думаешь – всё, что идеализировано – должно быть высказано? Опыт показывает, что столь компрометирующая позиция ничего, кроме эффекта обманутного ожидания не несёт. Заурядное состояние общества это тотальное безразличие с редко вспыхивающими очагами чрезмерного внимания. Не стоит лишний раз плодить то, что и так ограничено общесоциальным порядком. Если быть точнее – не стоит, потому что вероятностный результат предельно нестабилен, а иногда просто тщетен.
“А материться можно? –Можно. Ну, слава Богу…”
Думаю перед смертью у меня пробежит перед глазами моя стена вконтакте.
Попробуй написать о чём-нибудь другом, не надо вообще смерть сюда вплетать…
Крайности заключаются в постоянно стиснутых зубах и периодической самопроверке, самопоимке в этом деле и расплывчатой придурковатой улыбке – это с другой стороны. Однажды я увидел себя в таком состоянии в отражении очков собеседника, и у меня в голове не укладывается почему мне ещё никто не вьебал. Это лицо вымаливает, совершает калоян, служит литургию о переломе или выбитой челюсти.
О, эта чудесная мутация психопортрета и поведенческих реакций.
Я бы умер если бы у меня не было… Блять, а у меня же нет…
Способность заплакать по команде это наверное довольно редкий талант. Мы как собачки Павлова, только наш Павлов – наши обстоятельства. Умышленное легкомыслие в описании одновременно естественного и дикого процесса как защитная реакция. И переход на канцеляризмы скорей всего тоже. Мне самому нихрена не понятно и возможные прояснения могут наступить лишь с третьего раза прочтения. Возможно я так разговариваю с тем, что не может быть высказано непосредственно.
Кое-что человеческое мне всё же чуждо.
Ты ведь не хочешь просто хорошо провести время, прогуляться, поговорить… Я, честное слово, могу сам всё это сделать. Видел недавно как однорукий чувак хлопал в ладоши. Я знаю как надо, у меня есть целый арсенал алгоритмов, тем не менее, я как клиптоман-дилетант, могу на кассе вдруг усомниться в том, что я делаю и сдать себя с потрахами. Для того, что делать всё по правилам, мне должно быть немножечко всё равно, правила это всегда формализация. Радикальная честность, радикальная правда, десокрализация и прочая херня значительно ускоряют процесс. Это совсем не похоже на игру, тем это и страшней. Однако результат от быстроты может стать противоположным первоначально желаемому.
Понимаешь, мой бывший… С ним было невыносимо. Единственное, что я знаю, это то, что ты лучше него. Можешь не сомневаться. К тому же, у нас с тобой даже близко не возникает тех разногласий, что были с ним. Это было похоже на одну большую пытку. Сейчас, он совсем другой человек и я другая. С тобой я другая. Я не хочу об этом думать. Я очень рада, что нашла тебя.
Да госпади, чего там расшаркиваться, скажите – идите на хуй…
Говорит – говорить – поговорим о том-то и том-то – нельзя. Разве можно перейти невзначай от темы качества пирожных в профитрольной к теме предпочтений в сексе? Допустимом и табуированном. Периодичности, продолжительности, скорости, качестве и иной атрибутике. Думаю, можно. Но тут ты можешь нарушить определённые границы допустимого, которые сами по себе, в большинстве контекстуальных полей являются ханженскими. Говоря здесь о сексе, на ум приходит некогда вычитаное на каком-то порно-форуме – нет ничего страшнее в сексе, чем правильные девочки. Нет ничего страшнее в разговоре, чем стремление не нарушать какие-либо границы.
Эта грёбаная четвёртая стена, она как будто перешла в сферу страстей-пороков, которые нельзя но очень хочется. Я всё время пытаюсь указать на неё, но это не работает. Почему это вводит в ступор… При молчании начать разговор о молчании это сродни указанию на труп, лежащий в углу, труп который никто почему-то не замечал. Поговорить о разговоре, используя, как ни странно, разговор – напомнить о том, что мы разглядываем труп. Точнее, не напомнить, а поведать. Никто до этого и думать не смел, что это труп, а ты вдруг взял и открыл всем глаза и о, боже; о, ужас …
А пойдёмте на встречу холостяков-католиков в субботу?
Кстати, насчёт духовного и животного. Эти две противоборствующие структуры разыгрывают в нас целую драму в буквальном смысле слова, только протогонист и антогонист всегда одни и те же, однако они имеют свойство меняться местами.
В определённые моменты нам необходимо ограничить духовное, чтобы позволить животному хоть сколько-нибудь раскрыться - секс.
Когда вам страшно, страшно настолько, что взять себя в руки усилием воли не получается и не может получиться, когда включается древний механизм, пробуждение хотя бы малой частицы духовного – подвиг. За это дают медали-ордена. Здесь мы видим уже ограничение животного духовным. В обычном состоянии, рациональный выбор без сомнения отправит вас по дороге духа и колебание в этом выборе покажется нонсенсом.
Всё ещё не оставляет идея снять шлюху и выпить с ней Ahmad Earl Grey. Не до, не после, не во время, а вместо.
Традиционно, в этой каше каждый найдёт мысли в высокой степени толерантные собственным, но уверяю, соотношение с крайне неприемлимым вами дерьмом будет примерно один к десяти или… Так или иначе, думаю, стоит подумать над тем, нужно ли принять это целиком, или же диссонанс с отрицанием прочих положений слишком велик. При этом настоятельно рекомендую вспомнить, что сказано это было вами и никем иным.